Любовь Орлова Красота и жизнь Любови Орловой Красота и жизнь Любови Орловой Фаина Раневская, которая была близкой подругой Орловой, говорила иронично: «Орлова, конечно, великолепная актриса. И дисциплинированность ее поражает. Но вот голос… Когда она поет, кажется, будто кто-то писает в пустое ведро». Впрочем, тут же Раневская продолжала: «Сказать, что Орлова — добрый человек, это все равно, что признать, будто Лев Толстой — писатель не без способностей». Она приводила пример, как ее домработница решила пойти на свидание в роскошной шубе Орловой, решив, что та засидится допоздна. Кинодива собралась домой немного раньше обычного, обнаружила пропажу шубы, но скандала не было. Она вернулась к Раневской и стала с ней болтать, дожидаясь прихода хитрой домработницы.Орлова тщательно заботилась о своей внешности, следила за модой, использовала все доступные медицинские средства продления молодости кожи и тела. Позже это стало едва ли не маниакальной болезнью. Актрису снимали при тщательно выбранном свете, под определенными углами, – свет разглаживал морщины. Под чутким руководством супруга оттачивался каждый жест и каждый взмах ее ресниц. Красота и жизнь Любови Орловой Орлова на протяжении многих лет была примой советского киноэкрана, выгодно отличаясь от конкурирующих с ней киноактрис изысканной аристократической внешностью и ухоженностью. Свою первую пластическую операцию, подтяжку лица, Любовь Петровна сделала еще в 1946 году. Говорят, пластику ей по дружбе оплачивал сам Чарли Чаплин. Не все воспоминания о ней окрашены в радужные тона – она была сложным человеком. Например, внук Александрова написал так: «Орлова не любила людей, гостей и друзей. Она никого не любила. И хотя в доме хватало места, переночевать гостям было негде. Иногда доходило до маразма. Приезжали люди по делам – сценарий обсудить, музыку к кинофильму, сидели, разговаривали. Вдруг через час Орлова, посмотрев на часы, говорила: «Через пять минут Григорию Васильевичу пора обедать». Все вставали и молча уходили. Она им даже чаю никогда не предлагала. Ее боялись все».